Из интервью проректора РАНХиГС, директора Института бизнеса и делового администрирования, президента Российской ассоциации бизнес-образования (РАБО) С.П.Мясоедова
<…>
— Как в России сегодня развито бизнес-образование? Мы сильно отстали от Запада?
— Мы отстали довольно сильно. Россия вообще славится своими догоняющими скачками. В 1988 году решением Совмина СССР в России были созданы первые две бизнес-школы. То есть бизнес-образование после долгого перерыва возникло совсем недавно. Ему по совокупности тридцать лет. Поэтому наше бизнес-образование нужно рассматривать как динамично растущее и молодое. А на какой уровень мы вышли? Это тоже определяется достаточно легко. Либо по международным аккредитациям, либо по международным рэнкингам, либо по международным дипломам. Начну с последнего. Если вы руководитель какой-то очень известной бизнес-школы или университета и кто-то приходит и говорит вам: «Давайте вместе сделаем программу. Я буду делать половину, и будем давать ваш диплом». Ваш диплом — это ваша репутация. Есть управленческая истина: полжизни вы работаете на репутацию, полжизни репутация работает на вас.
Вы никогда не возьмёте слабого партнёра, в котором сомневаетесь, и не позволите ему давать ваш диплом. Вы будете искать того, кто в состоянии обеспечить качество. На сегодняшний день в России существует полдюжины стратегических партнёрств с ведущими бизнес-школами мира. Среди них — Антверпенская школа бизнеса (совместно с программой Executive MBA — 46-е место в списке ста лучших программ по рейтингу Financial Times). Это Гренобльская высшая школа бизнеса — совместная программа MBA занимает 29-е место по списку 100 лучших FT. Обе программы проводятся в России в партнёрстве с ИБДА РАНХиГС. Кроме того, у нас в стране есть успешные стратегические партнёрства с Кингстонским университетом, со Стокгольмской школой бизнеса и другими. Всего четыре-шесть партнёрств. И хотя их программы в топ-100 Financial Times не представлены, это хорошие школы с хорошими программами МВА, соответствующими европейскому представлению о качестве. И, наконец, ещё десяток бизнес-школ страны, которые следуют за лидерами. В совокупности мы выйдем примерно на 18-20 сформировавшихся бизнес-школ, куда можно смело идти учиться.
— О каких именно школах вы говорите?
— Сегодня в Ассоциации бизнес-образования около сотни членов: бизнес-школы, факультеты менеджмента, центры. Есть тройка лидирующих бизнес-школ — Институт бизнеса и делового администрирования (ИБДА РАНХиГС), Санкт-Петербургская школа менеджмента [Высшая школа менеджмента СПбГУ — прим.ред.] и Московская школа управления «Сколково». Первая в списке имеет аккредитацию AACSB International, о которой говорят, что «выше только небо». Две другие — аккредитацию EFMD.
Дальше идёт устойчивая группа из примерно 15 бизнес-школ, которая наступает нам на пятки. Их бренды хорошо известны. Тем, кто заинтересуется, рекомендую посмотреть список российских бизнес-школ, которые имеют аккредитацию программ МВА в ассоциации АМВА International или аккредитовали свои программы в Национальном совете по оценке качества делового и управленческого образования. Там вы найдёте списки из 13-15 российских бизнес-школ, аккредитованных этими организациями.
А потом идут также нередко очень неплохие по качеству «остальные», которые ещё в процессе формирования как бизнес-школы. Это прилично за тридцатилетний период. Хотя 100 бизнес-школ на матушку Россию по сравнению с пятью тысячами на США — это очень немного. Бизнес-школы надо поддерживать, но, как и предпринимателей, не государственными или окологосударственными деньгами. Бизнес-школа, которая не может себя прокормить, не может научить бизнес делать прибыль! Она может только научить, как «пилить» государственный бюджет. Бизнес-школу надо поддерживать морально. И нам нужны изменения в законодательстве. Вы никогда не обращали внимание на то, что у нас около сотни бизнес-школ, а в России в законе «Об образовании» ни термина «бизнес-управленческое образование», ни термина «бизнес-школа» вообще нет?
— Получается, есть университеты, есть колледжи с лицеями, а бизнес-школы — это вообще непонятно что такое, если говорить о статусе…
— Вы правы. Причём в мире университетские бизнес-школы являются гордостью университетов. Например, Wharton Business School в Пенсильвании принадлежит к очень хорошему университету Пенсильвании. Но гордость всего этого региона и США — это бизнес-школа, а не университет. У нас, к сожалению, кажется, что можно на раз переименовать экономический факультет вуза, повесить табличку — и завтра появится не очень хорошая бизнес-школа, тогда как раньше был хороший экономический факультет. Это неправильно. Пока бизнес-школы у нас пасынки. Это тоже замедляет формирование слоя профессиональных и сильных менеджеров.
<..>
— Есть ли разница в бизнес-образовании в России, в Китае, на Западе? И чем вуз отличается от бизнес-школы?
— Бизнес-образование в мире при всей своей гибкости имеет свои жёсткие стандарты и жёсткие ценностные подходы. С этой точки зрения американские, европейские, китайские и российские бизнес-школы, которые стараются вести себя как бизнес-школы, преподают очень похожие продукты и реализуют очень похожую методику и подходы. Международные стандарты программ МВА и так называемого «Специализированного мастера» (Specialized Master), хотя последняя в России почти неизвестна, отличаются стройностью и жёсткостью. Поэтому я скорее готов сказать, чем хорошее бизнес-образование отличается от университетского.
— Чем же?
— Момент первый. На программе MBA не может и не должен учиться человек, у которого нет хотя бы пятилетнего стажа практической работы в бизнесе. Лучше семь. А по программе Executive MBA, то есть для топ-менеджеров, помимо этого, ещё и не менее шести лет управленческой работы. Основа МВА — обмен практическим опытом. Это люди, прошедшие через бизнес. У них есть опыт работы, им есть чем делиться.
Второй момент. Профессор вуза должен блестяще говорить. Я сам при позднем социализме 17 лет преподавал в МГИМО и был нормальным университетским профессором, любимым и востребованным. Меня переучивали довольно долго. Потому что отличие профессора в бизнес-образовании — это умение молчать на занятиях. Преподаватель собрал практиков, задал им практический вопрос, например: «Чем выкладка товаров на витринах вашего города отличается от выкладки товаров в — условно — Пензе?». И маркетологи из разных регионов начинают делиться своим опытом. А преподаватель как дирижёр направляет дискуссию. Создаётся новое практическое знание. То есть на хорошей программе MBA люди с опытом и преподаватель, умеющий их поднять на мозговой штурм, создают сегодняшние практические знания, которые люди тут же несут в бизнес. Это позволяет им сделать карьерный скачок и поднять прибыльность своей компании. Это первые исходные моменты, которые сразу отличают бизнес-образование от университетского.
Но это не всё. Третий момент. Бизнес-образование — это уникальная возможность выстроить связи среди себе подобных. Вы ищете партнёров для новых проектов и обычно за два года обучения находите их. Кстати, MBA во всём мире длится более полутора лет. МВА короче чем год — это не МВА, это сапоги всмятку.
Четвёртый момент. К сожалению, в отличие от программ по библиотечному делу, хорошая программа МВА дешёвой быть не может и не должна. Объясню почему: тут очень циничный подход. Не все люди — талантливые менеджеры и предприниматели. Как мы можем малыми ресурсами и быстро отобрать тех, у кого есть талант и божий дар? Да, тестирование, собеседование, эссе — это делают все ведущие бизнес-школы. Но есть ещё «короткий взмах саблей». Это звучит так: «Ребята, у нас есть такая ценовая планка, если вы успешны после пяти-семи лет работы и достаточно зарабатываете, заходите». То есть вы сразу получаете самых талантливых — тех, кто умеет делать прибыль и работать на рынке.
В вузе это контрпродуктивно. Вуз — это будущее нации, в вузе должно быть очень много бюджетных программ. Математики, физики, историки и прочие, с моей точки зрения, должны учиться либо бесплатно, либо почти бесплатно. Бизнес-образование на другом полюсе.
Алексей Денисенков
klops.ru
