Можно говорить о неправильной методологии, создавать свои рейтинги бизнес-школ или довольствоваться участием в рейтингах стран третьего мира. Но если мы хотим войти в круг лучших, надо играть по определенным правилам.
Для начала давайте определимся, о каких рэнкингах мы говорим. Ведущих международных рейтингов бизнес-школ три: Financial Times, Wall Street Journal, U.S. News & World Report. Для Европы, к которой относится Россия, определяющим является рэнкинг Financial Times. Участие в остальных непринципиально.
Чтобы попасть в рэнкинги Financial Times или Wall Street Journal, необходимо выполнить определенное количество формальных требований. Первое неписаное правило: «Если у вашей бизнес-школы нет хотя бы одной из двух ведущих институциональных аккредитаций — аккредитации ААCSB International, как самой громкой, сложной и престижной, или в крайнем случае институциональной аккредитации EQUIS Европейского фонда развития менеджмента (EFMD), — то вашу школу в этот рэнкинг просто не возьмут».
Существует еще так называемая аккредитация Тройной короны (Triple Crown accreditation) — получение бизнес-школой одновременно трех аккредитаций: AACSB, EFMD и AMBA International. Triple Crown немедленно выводит вашу школу в клуб суперэлиты. Ибо из 17 000 бизнес-школ мира аккредитацию Тройной короны имеют только 84, включая великий Гарвард, Стэнфорд, IMD (Lausanne), INSEAD и другие.
«имеют право пройти институциональную аккредитацию
в лучшем случае полтора десятка»
Если школе удалось пробиться в высшую лигу, у нее появляется реальный шанс не только попасть в престижный международный рэнкинг, но и занять в нем достойное место.
Это техника вопроса. Мы можем с ней соглашаться или не соглашаться. Мы можем поступить, как некоторые наши очень уважаемые университеты, заявляя «а судьи кто?», можем создавать собственные рэнкинги, можем довольствоваться участием в рэнкингах стран третьего мира, заявляя, что они и есть самые важные. Это вопрос выбора. Но если мы хотим войти в круг лучших, надо играть хорошо и по правилам. А это долго, дорого и трудозатратно. И далеко не все к этому готовы.
Бизнес-образование в России
На сегодняшний день в Российскую ассоциацию бизнес образования (РАБО) входит около сотни бизнес-школ, образовательных бизнес-центров, тренинговых, коучинговых, консалтинговых центров и т. д. Но из всего этого многообразия имеют право пройти институциональную аккредитацию в лучшем случае полтора десятка.
По классификации Ассоциации Тройной короны бизнес-школа, которая встроена в структуру университета, имеет право называться бизнес-школой, если у нее есть свой бренд, сайт, собственная команда преподавателей, отличная от команды преподавателей университета, своя маркетинговая политика, свой портфель программ, который школа имеет право утверждать самостоятельно, свой бюджет и своя ценовая политика, которая может отличаться от ценовой политики университета. При отсутствии одного из этих элементов бизнес-школа не рассматривается как самостоятельный игрок, к аккредитации не допускается и фактически остается одним из университетских факультетов, который может «поиграть» в бизнес-образование, но не более того.
Между тем бизнес-школы, существующие в системе российских университетов, зачастую оказываются в положении «золушки»: в них видят не более чем удобный инструмент для зарабатывания «коротких» денег. Об их самостоятельности говорить не приходится. Это в лучшем случае переименованный факультет экономики или менеджмента. А бывает, что и отделение факультета.
Почему это происходит? Прежде всего потому, что те, кто принимает решения, обычно не имеют представления о бизнес-образовании. Испытывая гордость за свой университет, они считают, что их профессора, их большой бренд, их ценовая политика, их программы должны оставаться одними из лучших и без бизнес-школы. А между тем университетские преподаватели часто не могут работать со слушателями взрослых программ бизнес-школы. Там задача преподавателя — вытянуть из взрослых, состоявшихся руководителей, которые к ним пришли, накопленный ими опыт, и на основании этого опыта дать им знания. Такой преподавательский процесс требует специальной подготовки и совсем не похож на преподавание студентам университетов. Нашим чиновникам необходимо понять, что бизнес и управленческое образование — направление особое.
Поэтому очень важно, чтобы понятия «бизнес-образование» и «бизнес-школа» были бы уже зафиксированы в российском законодательстве. А профессию управленца надо выводить в число наиболее уважаемых. Потому что именно управленцы организуют победы и в производстве, и в создании сферы услуг, и в финансовой деятельности, и в прорывных технологиях, и где угодно.
Когда на форуме «Россия — страна возможностей» 2018 года подводились итоги конкурса для студентов по разным направлениям, первыми награждались победители в области экономики, математики, физики, искусственного интеллекта, IT и робототехники, а последними — «люди, человеческий фактор, человеческий капитал». И в эту номинацию наряду с врачами-стоматологами попали менеджеры. Менеджер, который оказывается в конце списка, — это, что называется, «оговорка по Фрейду». Физика, экономика, аналитическая математика, робототехника, IT-технологии — все это прекрасно и должно развиваться. Только развивать это могут и должны люди, и именно они являются двигателями всего.
И вот эта-то «оговорка по Фрейду» и дает главный ответ на вопрос, почему на сегодняшний день всего несколько российских бизнес-школ имеют возможность задуматься об участии в супераккредитациях и суперрейтингах, имеют желание и ресурсы этим заниматься. А остальные либо не могут, либо не хотят.
Публикация директора ИБДА РАНХиГС, президента РАБО Сергея Мясоедова, пожалуй впервые прямо и однозначно поднимает вопрос о необходимости самоопределения российских бизнес-школ в системе координат международного бизнес-образования. Подход абсолютно правильный.
Статья начинается с полувопроса- полуутверждения «если мы хотим войти в круг лучших». Предполагается, что хотим, однако не все так однозначно. Возникают вопросы, вот некоторые из них.
- Считаются ли уже вошедшими в «элитный клуб» те российские бизнес-школы, которые получили одну из трех престижных международных аккредитаций — АМВА International?
- В случае дальнейшего продвижения бизнес-школ по пути получения еще нескольких престижных аккредитаций, произойдет ли глубинная перестройка всех бизнес-процессов в этих школах и на деле будет гарантировано высочайшее качество обучения или все сведется к PR-эффекту для внутреннего рынка, как в некоторых случаях?
- Насколько необходимы позиции в основных международных рейтингах для бизнес-школ, оперирующих на национальном рынке? Привлечет ли их наличие международных слушателей и сможет ли российская бизнес-школа в этом случае обеспечить учебный процесс на международном уровне?
- Готовы ли российские бизнес-школы отказаться от участия в «рэнкингах стран третьего мира»? И, в частности, от размахивания пальмовыми ветками несерьезного рэнкинга Eduniversal, представляя его публике свидетельством мирового признания? (кстати, например, найдите на сайте Harward Business School упоминание об их топовых позициях в Eduniversal
).
- Можно ли считать, что у бизнес-школ, получивших аккредитацию АМВА, имеются собственные команды преподавателей, отличные от команды преподавателей университета (требование ассоциации «тройной короны»)?
- Наконец, готовы ли многие известные российские бизнес-школы пожертвовать выгодами принадлежности к сильным университетским брендам и стать реально независимыми от своих материнских университетов?
Наверняка статья станет предметом обсуждения в РАБО, наверняка катализирует дискуссии о путях повышения качества российского бизнес-образования.
Сергей Мясоедов
Forbes Contributor
